КРАТКАЯ ИСТОРИЯ КАЗАЧЕСТВА \ ПРОТИВ КОГО ВОЕВАЛ ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ? \ НАШЕСТВИЕ ТОХТАМЫША
Золотой нитью вплетена в прошлое России история казачества. Ни одно более-менее знаковое событие не происходило без участия казаков. О том, кто же они такие – субэтнос, особое военное сословие или люди с определенным состоянием души – до сих пор спорят ученые.
Как и про происхождение казаков и их имени. Есть версия, что казак – это производное от названия потомков касогов или торков и берендеев, черкас или бродников. С другой стороны, многие исследователи склоняются к мысли, что слово «казак» – тюркского происхождения. Так называли свободного, вольного, независимого человека или военного стража на границе.
На различных этапах существования казачества в его состав входили русские, украинцы, представители некоторых степных кочевников, народов Северного Кавказа, Сибири, Средней Азии, Дальнего Востока. К началу XX в. у казачества полностью доминировала восточно-славянская этническая основа.
С этнографической точки зрения первые казаки разделялись по месту возникновения на украинских и на русских. Среди и тех и других можно выделить вольных и служилых казаков. На Украине вольное казачество было представлено Запорожской Сечью (просуществовало до 1775), а служилое — «реестровыми» казаками, получавшими жалованье за службу в Польско-Литовском государстве. Русские служилые казаки (городовые, полковые и сторожевые) использовались для защиты засечных черт и городов, получая за это жалование и земли в пожизненное владение. Хотя они приравнивались «к служилым людям по прибору» (стрельцы, пушкари), но в отличие от них имели станичную организацию и выборную систему военного управления. В таком виде они просуществовали до начала 18 века. Первая община русских вольных казаков возникла на Дону, а затем на реках Яик, Терек и Волга. В отличие от служилого казачества центрами возникновения вольного казачества стали побережья крупных рек (Днепра, Дона, Яика, Терека) и степные просторы, что накладывало заметный отпечаток на казачество и определяло их жизненный уклад.
Каждая крупная территориальная общность как форма военно-политического объединения независимых казачьих поселений называлось Войском. Основным хозяйственным занятием вольных казаков являлись охота, рыболовство, животноводство. Например, в Донском Войске до начала 18 века хлебопашество было запрещено под страхом смертной казни. Как считали сами казаки, жили они «с травы и воды». Огромное значение в жизни казачьих общин играла война: они находились в условиях постоянного военного противостояния с враждебными и воинственными кочевыми соседями, поэтому одним из важнейших источников существования для них являлась военная добыча (в результате походов «за зипунами и ясырем» в Крым, Турцию, Персию, на Кавказ). Совершались речные и морские походы на стругах, а также конные набеги. Часто несколько казачьих единиц объединялись и совершали совместные сухопутные и морские операции, все захваченное становилось общей собственностью — дуваном.
Главной особенностью общественной казачьей жизни являлись военная организация с выборной системой управления и демократические порядки. Основные решения (вопросы войны и мира, выборы должностных лиц, суд провинившихся) принимались на общеказачьих собраниях, станичных и войсковых кругах, или Радах, являвшихся высшими органами управления. Главная исполнительная власть принадлежала ежегодно сменяемому войсковому (кошевому в Запорожье) атаману. На время военных действий избирался походный атаман, подчинение которому было беспрекословным.
Казаки принимали участие во многих войнах на стороне России против сопредельных государств. Для успешного выполнения этих важных функций в практику московских царей вошли ежегодные посылки отдельным Войскам подарков, денежного жалования, оружия и боевых припасов, а также хлеба, поскольку казаки его не производили. Казачьи территории выполняли важную роль буфера на южных и восточных границах русского государства, прикрывали его от набегов степных орд. И при том, что казакам были выгодны денежные отношения с Россией, казачество всегда шло в авангарде мощных антиправительственных выступлений, из его рядов вышли предводители казацко-крестьянских восстаний — Степан Разин, Кондратий Булавин, Емельян Пугачев. Велика была роль казаков во время событий Смутного времени в начале 17 века.
Поддержав Лжедмитрия I, они составили существенную часть его военных отрядов. Позднее вольное русское и украинское казачество, а также русские служилые казаки принимали активное участие в стане самых разных сил: в 1611 они участвовали в первом ополчении, во втором ополчении уже преобладали дворяне, но на соборе 1613 именно слово казачьих атаманов оказалось решающим при избрании царя Михаила Федоровича Романова. Неоднозначная роль, которую играли казаки в Смутное время, заставило правительство в 17 веке проводить политику резкого сокращения отрядов служилых казаков на основной территории государства.
Но ценя их военные навыки, Россия достаточно терпеливо относилась к казачеству, тем не менее не оставляя попыток подчинить их своей воле. Только к концу 17 века российский престол добился того, что все Войска приняли присягу на верность, что превратило казаков в российских подданных.
С 18 века государство постоянно регламентировало жизнь казачьих областей, модернизировало в нужном для себя русле традиционные казачьи структуры управления, превратив их в составную часть административной системы российской империи.
С 1721 казачьи части находились в ведении казачьей экспедиции Военной коллегии. В том же году Петр I упразднил выборность войсковых атаманов и ввел институт наказных атаманов, назначаемых верховной властью. Последних остатков независимости казаки лишились после поражения Пугачевского бунта в 1775, когда Екатерина II ликвидировала Запорожскую Сечь. В 1798 по указу Павла I все казачьи офицерские чины были приравнены к общеармейским, а их обладатели получили права на дворянство. В 1802 было разработано первое Положение для казачьих войск. С 1827 августейшим атаманом всех казачьих войск стал назначаться наследник престола. В 1838 был утвержден первый строевой устав для казачьих частей, а в 1857 казачество перешло в ведение Управления (с 1867 Главное Управление) иррегулярных (с 1879 — казачьих) войск Военного министерства, с 1910 — в подчинение Главного штаба.
Про казаков не зря говорят, что они рождаются в седле. Их мастерство и умения снискало казакам славу лучшей в мире легкой кавалерии. Неудивительно, что практически ни одна война, ни одно крупное сражение не обходилось без казаков. Северная и Семилетняя война, военные походы Суворова, Отечественная война 1812 года, покорение Кавказа и освоение Сибири… Можно долго перечислять великие и малые подвиги казаков во славу России и на страже ее интересов.
Во многом успех казаков объяснялся «оригинальными» приемами ведения боя, унаследованные от предков и соседей-степняков.
Накануне Первой мировой войны в России насчитывалось 11 казачьих Войск: Донское (1,6 млн.), Кубанское (1,3 млн.), Терское (260 тысяч), Астраханское (40 тыс.), Уральское (174 тыс.), Оренбургское (533 тыс.), Сибирское (172 тыс.), Семиреченское (45 тыс.), Забайкальское (264 тыс.), Амурское (50 тыс.), Уссурийское (35 тыс.) и два отдельных казачьих полка. Они занимали 65 млн. десятин земли с населением 4,4 млн. чел. (2,4 % населения России), в том числе 480 тыс. служилого состава. Среди казаков в национальном отношении преобладали русские (78%), на втором месте были украинцы (17%), на третьем буряты (2%).Большинство казаков исповедовало православие, имелся большой процент старообрядцев (особенно в Уральском, Терском, Донском Войсках), а национальные меньшинства исповедовали буддизм и мусульманство.
Первая мировая война, в которой принимало участие более 300 тысяч казаков, показала неэффективность использования больших конных масс. Однако казаки успешно действовали в тылу противника, организуя мелкие партизанские отряды.
Казаки как значительная военная и социальная сила участвовали в Гражданской войне. Боевой опыт и профессиональная воинская подготовка казаков вновь была использована при решении острых внутренних социальных конфликтов. Декретом ВЦИК и СНК от 17 ноября 1917 формально казачество как сословие и казачьи формирования были упразднены. В Гражданскую войну казачьи территории стали основными базами Белого движения (особенно Дон, Кубань, Терек, Урал) и именно там велись самые ожесточенные бои. Казачьи части являлись в численном отношении главной военной силой Добровольческой армии в борьбе с большевизмом. К этому казачество подтолкнула проводимая красными политика расказачивания (массовые расстрелы, взятие заложников, сожжение станиц, натравливание иногородних против казаков). В Красной Армии также имелись казачьи подразделения, но они представляли малую часть казачества (менее 10 %). По окончании Гражданской войны большое количество казаков оказалось в эмиграции (около 100 тыс. человек).
В советское время официальная политика расказачивания фактически продолжалась, хотя в 1925 пленум ЦК РКП(б) признал недопустимым «игнорирование особенностей казачьего быта и применение насильственных мер в борьбе с остатками казачьих традиций». Тем не менее казаки продолжали считаться «непролетарскими элементами» и подвергались ограничению в правах, в частности, запрет служить в рядах Красной Армии был снят лишь в 1936, когда создали несколько казачьих кавалерийских дивизий (а затем и корпусов), отлично проявивших себя во время Великой Отечественной войны.
Весьма осторожное отношение властей к казачеству (результатом чего стало забвение его истории и культуры) породило современное казачье движение. Первоначально (в 1988-1989 годах) оно возникло как историко-культурное движение за возрождение казачества (по некоторым оценкам, около 5 млн. человек). Дальнейшему росту казачьего движения способствовали постановление Верховного Совета РФ «О реабилитации казачества» от 16 июня 1992 и ряд законов.
При Президенте России было создано Главное управление казачьих войск, ряд мероприятий по созданию регулярных казачьих частей предприняли силовые министерства (МВД, Погранвойска, Минобороны).
ПРОТИВ КОГО ВОЕВАЛ ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ?
Мнения историков о том, какие цели преследовал Дмитрий Донской разделились. Одни авторы считают, что Дмитрий первым попытался свергнуть ордынское иго, положив, таким образом, начало полному освобождению Руси: «Сведения исторических источников опровергают […] тезис […] о том, что русские князья воевали против Мамая и «его» Орды, но не против Золотой Орды. До нашего времени сохранился договор 1375 г. между князьями Дмитрием Московским (будущим Донским, победителем Мамая) и Михаилом Тверским, содержащий, в частности, такое положение: «А пойдут на нас татарова или на тебя, битися нам и тобе с одиного всемъ противу их».
В. Соковнин. Благословение Преподобным Сергием Радонежским Дмитрия Донского
Как видим, речь шла о противостоянии русских княжеств не Мамаю конкретно, а любым «татарам», то есть ордынцам[1]».
Другие авторы считают, что: «Объективно Дмитрий Донской своей победой расчистил Тохтамышу путь к единовластию. При этом никакого возмущения против восстановления власти татарского «царя» тогда не было. Ведь восстановился привычный (можно сказать, завещанный предками) порядок подчинения Руси золотоордынскому правителю[2]».
«С политической точки зрения эта битва ничем не выделялась среди других крупных сражений своей эпохи, так о ней и пишут летописцы того времени. Даже московские летописи подчёркивают кровопролитность битвы, но не пишут о ней, как об освободительной борьбе против татар.»[3]
«…не было ни «свержения ига» в 1380 году, ни его «восстановления» в 1382. Неподчинение узурпатору Мамаю ещё не привело к отрицанию верховенства ордынского хана – «царя». Его власть продолжала признаваться; попытка построить с законным ханом отношения без уплаты дани не удалась, но поражение от него не было катастрофой. Конфликт с Тохтамышем закончился обоюдовыгодным соглашением. С точки зрения тогдашнего мировосприятия было восстановлено традиционное положение: в Орде у власти законный правитель, ему уплачивается «выход» — дань.»[4]
Попробуем разобраться, какая из этих точек зрения ближе к истине. Для этого кратко рассмотрим биографию Дмитрия Донского. (Для лучшего понимания жизни князя Дмитрия, к описанию тех событий, которые происходили в Северо-Восточной Руси, были добавлены и те, которые одновременно с этим происходили в Орде.)
В октябре 1350 г. родился князь Дмитрий Иванович.
В этом же году после смерти великого рязанского князя Ивана Александровича на рязанский стол сел Олег Иванович (ок.1330 – 1402).
В 1353 г. рязанцы с помощью военной силы вернули захваченную ранее москвичами Лопасню.
В июле 1357 г. в Орде умер хан Джанибек. Преемником стал его старший сын Бердибек, который, придя к власти, первым делом перебил 12 царевичей-чингизидов, в основном своих братьев, возможных конкурентов.
В 1358 г. из Орды в Рязань для установления твёрдых границ между Москвой и Рязанью прибыл татарский посол в сопровождении военного отряда. В процессе этого разграничения татары разграбили много волостей в обоих княжествах.
В 1359 г. умер отец Дмитрия – Иван Иванович Красный (род. в 1326).
В этом же году Бердибек назначил Мамая (наст. имя – Мухаммад, эмир монгольского племени кият) беклярибеком. Однако, в том же году Бердибек умер (или был убит) и ханом стал Кульна, а Мамай лишился своего высокого поста. (После смерти Бердибека в Орде началась ожесточённая борьба за власть, в которой приняли участие представители нескольких ветвей потомков Джучи. В русских летописях эта полоса смут и дворцовых переворотов получила название «Великая замятня».)
В 1360 г. Кульна вместе со своими сыновьями был убит в результате заговора эмиров и ханом стал потомок сына Джучи Тангута – Наурузбек. После этого князья Андрей Константинович Суздальско-Нижегородский (? – 1365), Дмитрий Борисович Галицкий и Дмитрий Константинович Суздальско-Нижегородский (1323 – 1383) ездили в Орду, чтобы почтить нового хана. Наурузбек предложил ставший вакантным после смерти Ивана Ивановича владимирский стол Андрею Константиновичу, а когда тот отказался – Дмитрию Константиновичу. Тот согласился и вскоре в сопровождении ханского посла приехал во Владимир и занял великокняжеский стол.
В этом же году потомок сына Джучи Шибана – Хызр-оглан провозгласил себя ханом и, захватив Сарай, убил Наурузбека и его сына.
В первой половине 1361 г. князья Дмитрий Иванович, Андрей Константинович, Дмитрий Константинович, Константин Васильевич Ростовский (? – 1364) и Михаил Давыдович Ярославский (? – 1362) ездили в Орду с дарами новому хану.
В этом же году Хызр-оглан был убит и Сарай занял шибанид Тимур-ходжа, а Мамай ушёл из Сарая в Крым. Вскоре Тимур-ходжа бежал, а на трон сел потомок сына Джучи Туга-Тимура – Орду-Мелик.
В этом же году провозгласили себя самостоятельными правители:
Волжской Булгарии – Пулад-Тимур;
Мохши (Мордовии) – Тагай;
Хаджи-Тархана (Астрахани) – Хаджи-Черкес;
Запьянья (междуречья Волги и Суры) – Сегиз-бей.
Так же в этом году самозванец лжеКильдебек захватил Сарай, выбив оттуда Орду-Мелика.
В сентябре 1362 г. Мамай в Крыму провозгласил ханом батуида Абдаллаха, при котором вновь стал беклярибеком.
В этом же году шибанид Мюрид убил лжеКильдебека, но в борьбе с ним потерял так много воинов, что не смог занять Сарай и на трон сел шибанид Мир-Пулад.
В начале 1363 г. Мамай выбил Мир-Пулада из Сарая и на престол сел Абдаллах. Через полгода Мюрид, воспользовавшись отсутствием Мамая, который воевал в это время с литовцами в междуречье Днепра и Южного Буга, выгнал Абдаллаха из Сарая.
Московские бояре выпросили у Мюрида ярлык на великое владимирское княжение для Дмитрия Ивановича. После этого московское войско во главе с Дмитрием Ивановичем подошло к Владимиру. Дмитрий Константинович, не имея достаточных сил для сопротивления, бежал в Суздаль.
В этом же году Дмитрий Иванович с почётом принял в Москве посла хана Абдаллаха, который также вручил ему ярлык на великое владимирское княжение. Узнав об этом, Мюрид разозлился и послал ярлык на владимирское княжение Дмитрию Константиновичу и тот вторично занял Владимир. Однако, вскоре Дмитрий Иванович с войском вновь подошёл к Владимиру. Дмитрий Константинович опять бежал в Суздаль, где был осаждён московским войском и был вынужден отказаться от владимирского княжения.
Зимой 1363-64 гг. Мюрид погиб в результате заговора и Сарай занял туга-тимурид Пулад-ходжа, который вскоре также погиб в результате заговора, а ханом стал шибанид Азиз-шейх.
В 1365 г. после смерти Андрея Константиновича Дмитрий Константинович собрался сесть на нижегородский стол, но Борис Константинович Городецко-Суздальский (1335 – 1394) не пустил его в город.
Тогда Дмитрий Константинович отправил в Орду с просьбой о помощи сыновей – Василия (ок. 1350 – 1403) и Семёна (? – 1401). Однако, вместо нижегородского ярлыка сыновья привезли Дмитрию Константиновичу ярлык на великое владимирское княжение. В этот раз Дмитрий Константинович отказался от владимирского ярлыка, надеясь на помощь Дмитрия Ивановича в борьбе против Бориса Константиновича. Дмитрий Константинович не ошибся в своих расчётах – Дмитрий Иванович дал ему войско и Борису Константиновичу пришлось уйти из Нижнего Новгорода в Городец.
В. Моторин. Святой благоверный великий Московский князь Дмитрий Донской
Осенью этого же года на Рязанское княжество напал правивший в Мордовской земле Тагай. Взяв столицу Переяславль Рязанский и разграбив окрестности, Тагай пошёл назад, но был настигнут дружинами Олега Ивановича, Владимира Ярославовича Пронского (? – 1373) и Тита Фёдоровича Козельского. В результате ожесточённого боя Тагай был разбит.
В начале 1366 г. Дмитрий Константинович отдал в жёны Дмитрию Ивановичу дочь Евдокию.
Летом 1367 г. Дмитрий Константинович отразил набег Пулад-Тимура, правившего в Волжской Булгарии.
В этом же году Азиз-шейх погиб в результате заговора, организованного Мамаем, и на ордынский трон сел Абдаллах.
В конце этого года Михаила Александровича Тверского (1333 – 1399) для решения спора о дорогобужском княжении с Еремеем Константиновичем (? – 1373) пригласили на третейский суд в Москву. (В 1364 г. умер Семён Константинович Дорогобужский, завещавший свой удел Михаилу Александровичу. Брат Семёна Еремей Константинович был с этим не согласен. К нему присоединился дядя Михаила Александровича – великий тверской князь Василий Михайлович (1304 – 1368), который обратился за помощью к Дмитрию Ивановичу. В ответ Михаил Александрович начал искать союза с Великим княжеством Литовским. Еремей Константинович бежал в Москву, где начал оспаривать право Михаила Александровича на дорогобужский удел.)
Получив гарантию неприкосновенности от митрополита Алексея (1293 – 1378), Михаил Александрович в начале 1368 г. приехал в Москву. Дмитрий Иванович устроил суд, решивший дело в пользу Еремея Константиновича, а Михаила Александровича вместе с его свитой взял под стражу. Однако, вскоре, опасаясь приехавших в это время из Орды троих татарских князей, Дмитрий Иванович выпустил Михаила Александровича, взяв с него крестное целование, что он не будет мстить.
Так же в начале этого года Хаджи-Черкес, провозгласив ханом туга-тимурида Улждай-Тимура, выгнал Абдаллаха из Сарая, воспользовавшись тем, что Мамай был занят в это время подавлением мятежа в Крыму. Однако, вскоре шибанид Хасан выгнал Улждай-Тимура и занял Сарай.
В этом же году, после смерти Василия Михайловича, Михаил Александрович стал великим тверским князем. После этого Дмитрий Иванович послал войско, осадившее Тверь, а Михаил бежал в Великое княжеств Литовское и уговорил правившего там Ольгерда выступить против Дмитрия Ивановича.
В ноябре войско Ольгерда осадило Москву. После трёхдневной осады, опустошив окрестности и заключив перемирие, литовцы ушли.
В 1369 г. Мамай и Абдаллах вновь заняли Сарай, изгнав оттуда Хасана. В том же году Абдаллах умер.
В августе 1370 г. Дмитрий Иванович сложил с себя крестное целование Михаилу Александровичу и объявил ему войну, московские войска вторглись на территорию Тверского княжества. Михаил бежал в Великое княжеств Литовское, но, не получив там помощи, отправился к Мамаю и тот от имени батуида Мухаммад-Бюлека выдал Михаилу ярлык на великое владимирское княжение. Однако, когда Михаил в сопровождении ханского посла подъехал к Владимиру, горожане не пустили его, заявив, что их великий князь – Дмитрий Иванович.
Михаил вновь отправился в Великое княжеств Литовское и 6 декабря войска Ольгерда осадили Москву. После недельной осады, заключив мир, литовцы ушли.
В этом же году по приказу Мамая Дмитрий Константинович вместе с братом Борисом и сыном Василием ходил в поход против Волжской Булгарии и заставил местного правителя признать себя вассалом мамаевого хана Мухаммад-Бюлека.
Весной 1371 г. Михаил Александрович прибыл в ставку Мамая с жалобой на действия Дмитрия Ивановича. Мамай заставил Михаила вторично выкупить великокняжеский ярлык и предложил военную помощь от которой Михаил отказался.
Михаил вновь в сопровождении ханского посла подъехал к Владимиру и горожане вновь его не пустили. Тогда Михаил послал к Мамаю с жалобой своего сына Ивана (1357 – 1425). Туда же с богатыми дарами приехал Дмитрий Иванович и перекупил ярлык, а так же «купил» за 10 000 р. Ивана Михайловича.
Пользуясь отсутствием Дмитрия Ивановича, Михаил взял Кострому, Углече Поле и Бежецкий Верх. Дмитрий Иванович вернулся и выбил тверичан из Бежецкого верха.
В это же время Олег Иванович Рязанский попытался вернуть захваченную в 1301 г. москвичами Коломну. Дмитрий Иванович послал на Рязань войско под командованием Дмитрия Ивановича Волынского. 14 декабря в битве при Скорнищеве рязанцы были разбиты, Олег бежал. Переяславль Рязанский занял Владимир Ярославович Пронский. (Через полгода Олег Иванович с помощью татарского мурзы Салахмира вернулся в столицу.)
Зимой 1371-72 гг. Михаил разорил Дмитров, а Торжок сжёг до основания. В это же время посланные Ольгердом в помощь Михаилу литовские войска взяли Переяславль-Залесский и Кашин. Далее Михаил в союзе с Ольгердом пошёл на Москву, навстречу двинулся с войском Дмитрий Иванович. Однако, в этот раз битва не состоялась, так как стороны заключили перемирие.
В конце 1371 – начале 1372 гг. Мамай возвёл на сарайский трон Мухаммад-Бюлека.
Весной этого же года войска, посланные Мамаем, опустошив ряд рязанских областей, вышли на берег Оки и увидели, что на противоположном берегу стоят войска Дмитрия Ивановича. Татары дальше не пошли, а Дмитрий Иванович, заключивший в предыдущем году союз с Рязанью, который предусматривал совместное отражение внешних врагов, за союзника не вступился.
В этом же году туга-тимурид Урус-хан изгнал из Сарая Мухаммад-Бюлека.
В 1373 г. пока Урус-хан отсутствовал, занятый войной с Хаджи-Черкесом, Сарай захватил шибанид Ильбек.
В конце этого года между Тверью и Москвой был заключён мир, по которому Дмитрий Иванович, получив деньги, отпустил сына Михаила Ивановича.
В 1374 г. Мамай разгромил Ильбека и Мухаммад-Бюлек вновь сел на трон. В этом же году Урус-хан, воспользовавшись тем, что Мамай находился на западе своих владений, отражая очередной натиск литовцев, опять занял Сарай, изгнав оттуда Мухаммад-Бюлека.
После этого Урус-хан приказал Дмитрию Ивановичу и Дмитрию Константиновичу разорвать отношения с Мамаем. Тогда же, пока Дмитрий Константинович был в Москве, к Нижнему Новгороду подошло большое посольство, посланное Мамаем. Нижегородцы арестовали татар. Вернувшись, Дмитрий Константинович приказал развести пленных по разных местам. Татары оказали сопротивление и были перебиты горожанами.
В 1375 г. Мамай и Мухаммад-Бюлек в последний раз ненадолго овладели Сараем, откуда их снова изгнал Урус-хан.
В этом же году Мамай прислал Михаилу ярлык на великое владимирское княжение. Однако, ни татары, ни Великое княжеств Литовское войск в помощь Михаилу не прислали и в августе Дмитрий Иванович осадил Тверь. После месячной осады Михаил капитулировал, отказался от претензий на владимирский стол, признал верховенство московского князя и заключил союзный договор с Дмитрием Ивановичем.
Тогда же войска Мамая совершили два набега на земли, подвластные Дмитрию Константиновичу.
В этом же году Урус-хан ушёл из Сарая к себе в Синюю Орду для борьбы с туга-тимуридом Тохтамышем, а трон в Сарае занял шибанид Каганбек.
В 1376 г. Каганбек приказал Дмитрию Ивановичу и Дмитрию Константиновичу совершить поход на Волжскую Булгарию, чтобы вернуть этот регион под власть Сарая. Князья выполнили этот приказ, но при этом до Каганбека дошли сведения, что они заставили булгар выплатить большую контрибуцию. Разозлённый Каганбек попросил своего двоюродного брата шибанида Арабшаха наказать русских.
Узнав о предстоящем набеге Арабшаха, московские и нижегородские войска объединились и стали лагерем на р. Пьяне. Вскоре до русских дошли слухи о том, что Арабшах находится далеко. Московские дружинники вернулись домой, а нижегородские потеряли бдительность и расслабились.
Пока Арабшах готовил свой поход, Мамай действовал более оперативно. Союзные Мамаю мордовские князья скрытно подвели его войска к лагерю не выставивших боевого охранения русских, которых татары и атаковали 2 августа 1377 г. Не ожидавшие нападения нижегородцы были разгромлены, а войска Мамая 5 августа взяли и сожгли Нижний Новгород.
В сентябре Арабшах опустошил Рязанское княжество и взял его столицу, раненый Олег Иванович бежал, после чего совершил набег на земли Нижегородского княжества в пойме р. Суры.
Этой же осенью на Нижегородское княжество совершила набег мордва.
В конце года Арабшах сверг Каганбека и занял ордынский престол.
Зимой 1377-78 гг. нижегородцы по приказу Арабшаха совершили набег на мордву.
В июле 1378 г. татарское войско под командованием Бегича, посланное Мамаем, двинулось к Москве. Дмитрий Иванович, узнав о приближении татар, успел собрать войско и пошёл им навстречу. 11 августа на берегу притока Оки Вожи приозошло сражение. Татары форсировали Вожу и с ходу атаковали русских. Те контратаковали одновременно с трёх сторон. Татары не выдержали лобового столкновения и побежали, Бегич погиб.
Тем же летом к Нижнему Новгороду подошло татарское войско, посланное Арабшахом. Дмитрий Константинович попытался откупиться, но татары не согласились. Город был взят и сожжён.
Тогда же Арабшах совершил набег на Рязанское княжество.
В декабре 1379 г. Дмитрий Иванович, воспользовавшись смертью Ольгерда, послал в Великое княжеств Литовское войско под командованием Владимира Андреевича Серпуховского (1353 – 1410), Дмитрия Михайловича Волынского и Андрея Ольгердовича (1325 – 1399). Войско, взяв пограничные Трубчевск и Стародуб, разграбило их окрестности. Находившийся в это время в Стародубе Дмитрий Ольгердович (1357 – 1399) перешёл на сторону Москвы.
В начале 1380 г. к Сараю подошло войско Тохтамыша и Арабшах добровольно отказался от трона в его пользу.
Летом этого же года произошла Куликовская битва.
С. Ефошкин. Преподобный Сергий. Благословение кн. Дмитрия Иоанновича со дружиною на битву
В октябре – ноябре Тохтамыш подчинил себе всю территорию Орды к востоку от Волги.
В 1381 г. Тохтамыш отправил в Москву посла, который, однако, испугавшись негативной реакции местного населения, до Москвы не доехал.
Летом 1382 г. Тохтамыш взял и сжёг Москву. Дмитрий Иванович успел уехать в Кострому.
В 1383 г. Дмитрий Иванович отправил к Тохтамышу сына Василия (1371 – 1425), где тот был оставлен в заложниках.
В этом же году после смерти Дмитрия Константиновича Нижний Новгород занял его брат Борис Константинович. Сыновья Дмитрия Константиновича – Василий и Семён с помощью Дмитрия Ивановича вынудили Бориса Константиновича покинуть город.
В 1385 г. Олег Иванович Рязанский взял Коломну и разгромил московское войско.
Осенью 1386 г. Дмитрий Иванович и Олег Иванович заключили мир.
В этом же году Дмитрий Иванович осуществил поход на Новгород, чтобы наказать его за разбои новгородских ушкуйников на Волге. Новгородцы откупились за 8000 р.
В 1387 г. Дмитрий Иванович выдал дочь Софью за сына Олега Ивановича – Фёдора (? – 1427).
В мае 1389 г. Дмитрий Иванович умер.
Теперь, повторим кратко историю взаимоотношений Дмитрия Ивановича с татарскими ханами:
В 1363 г. Дмитрий Иванович получил от сарайского хана Мюрида ярлык на великое владимирское княжение. Однако, в этом же году ему был вручён такой же ярлык от соперника Мюрида – мамаева хана Абдаллаха.
В 1371 г. Дмитрий Иванович купил ярлык у правившего в это время в Сарае Мухаммад-Бюлека.
В 1372 г. войска, посланные Мухаммад-Бюлеком, совершили набег на Рязанское княжество. Дмитрий Иванович им не препятствовал, не смотря на заключённый с Олегом Ивановичем Рязанским оборонительный союз.
В 1374 г. Дмитрий Иванович по приказу сарайского Урус-хана разрывает отношения с правившем в это время в Крыму Мухаммад-Бюлеком.
В 1376 г. Дмитрий Иванович по приказу сарайского хана Каганбека участвует в походе против Волжской Булгарии.
В 1378 г. Дмитрий Иванович разбил татарское войско под командованием Бегича, посланное правившем в Крыму Мухаммад-Бюлеком (Мамаем).
В 1380 г. Дмитрий Иванович в Куликовской битве разгромил армию правившего в Крыму Мухаммад-Бюлека (Мамая).
В 1382 г. Дмитрий Иванович не стал воевать с войском, которым командовал правивший в Сарае Тохтамыш.
В 1383 г. Дмитрий Иванович послал сына в Сарай к Тохтамышу.
Итак, как видим, единственный раз, когда Дмитрий Иванович противостоял правившему в Сарае хану (1363 г.), когда он принял ярлык от враждебного Мюриду – Абдаллаха. Вероятно, этот случай можно объяснить тем, что в это время решения в Москве принимал не сам Дмитрий Иванович (ему было 12 – 13 лет), а правившие от его имени бояре.
Во всех остальных случаях Дмитрий Иванович послушно выполнял все приказы сарайского, то есть, легитимного на тот момент хана.
Таким образом, более предпочтительной оказывается точка зрения тех, кто считает, что Дмитрий Иванович не пытался свергнуть ордынское иго.
Андрей Шестаков
Примечания
1. Почекаев Р.Ю. Мамай. СПб., 2010. С. 145
2. Трепалов В.В. Золотая Орда в XIV столетии. М., 2010. С. 65
3. Быков А.В., Кузьмина О.В. Эпоха Куликовской битвы. М., 2004. С. 207
4. Горский А.А. Русское Средневековье. М., 2010. С. 176
НАШЕСТВИЕ ТОХТАМЫША
Тохтамыш штурмует стены Кремля в 1382 г. Художник Г. Лисснер
Главным источником, рассказывающим о взятии Москвы Тохтамышем является «Повесть о нашествии Тохтамыша». (Полное название: «О Московском взятии от царя Тохтамыша и о пленении земли Русской» или «О пленении и о прихождении Тохтамыша царя и о Московском взятии». «Повесть» составлена в первой половине XV в. на основе Краткого летописного рассказа, входившего в состав Рогожского летописца и Симеоновской летописи. Сохранилась в нескольких вариантах. Старейшие тексты содержатся в Новгородской IV, Софийской I и Новгородской Карамзинской летописях. Все остальные тесты, как Краткие так и пространные восходят к тексту «Повести» в составе этих летописей.)
Приведём один из вариантов Краткого летописного рассказа, содержащийся в Тверской летописи: «В год 6890. [1382] В тот же год пошёл царь Тохтамыш на великого князя Дмитрия, а Олег Рязанский указал ему броды на Оке, то услышав князь великий побежал на Кострому, а царь вначале Серпухов сжёг, и пошёл к Москве, люди стали вечем, митрополита и великую княгиню ограбили, и едва вон из города пустили. И приехал на Москву князь Остей Литовский, внук Ольгердов, укрепил людей, затворились в городе; а на третий день пришла с поля рать татарская, и стала около города, за два перестрела, и спросили: «Есть ли Дмитрий в городе?» и из города ответили: «Нет». […] И того дня к вечеру те полки отступили; и пошли взяли Владимир и Суздаль, а иные Переяславль. 20 августа царь пришёл к Москве с бесчисленными воинами, и видившие из города испугались очень; и скоро подошли к городу, и стрелы пустили […] а иные по лестницам на город хотели лезть, и лили на них воду, в котлах в городе варили, и татары в вечернем часу от города отступили. Царь же стоял 3 дня, а на 4-й день обманул Остея; в полобеда приехали татары к городу, с ними два князя Нижнего Новгорода, Василий да Семён Дмитриевичи дети Константиновича; татары сказали: «Царь своего холопа казнит Дмитрия, ныне убежавшего; и царь вам говорит: я пришёл не улус вой потерять, но соблюсти, а город отворите, я вас хочу жаловать», а князья говорили: «Мы вам крест целуем; царь хочет жаловать». Князь Остей вышел из города со многими дарами, а священнический чин с крестами; и в том часе под городом убили Остея […] И пошла сеча в город, а иные по лестницам на город, а горожане сами город зажгли, и был ветер силён, и был огонь на город и меч; и был взят город 26 августа, в восьмом часу. […] И хотели идти к Твери, и послал князь великий Михаил Гурленя; они же поймав били, и поставили Гурлена перед царём, и царь велел награбленное вернуть, и отпустил его с жалованием к великому князю Михаилу, с ярлыком. И пошёл царь от Москвы, а князь великий Дмитрий поехал на Москву […] а Киприан митрополит приехал в Тверь из Новгорода, и оттуда в Москву[2]».
Наиболее подробно события 1382 г. описаны в Пространном летописном рассказе. Рассмотрим Пространный рассказ, содержащийся в Никоновской летописи, в скобках приведены отрывки из других вариантов, его дополняющих: «Хан Тохтамыш был на Волжском государстве, и было в третий год ханства его в Сарае и в Булгарах, сей по возмущению злодеев христиан сих умыслил землю Русскую разорить и всех христиан изгубить, повелел всех гостей русских поймать и товары их пограбить; да не дадут весть, поставил всюду заставы крепкие. [И в том году Тохтамыш послал слуг своих в город, называемый Булгары, который есть на Волге, и повелел торговцев русских и гостей христианских грабить, а суда их с товаром отнимать и приводить к себе на перевоз.] И начал собирать силу многую, пошёл к Волге и переправился через Волгу, пошёл изгоном на великого князя Дмитрия Ивановича к Москве. Слышав же об этом князь великий Дмитрий Константинович Нижнего Новгорода и Суздаля, послал к хану Тохтамышу сыновей своих князей Василия да Семёна. Они же, идя, не перехватили его, ибо шёл быстро. Они же гнались вслед за ними несколько дней и едва напали на путь его на месте называемом Серняче, и настигли в земле Рязанской. А князь Олег Рязанский встретил его на краю земли Рязанской со многими дарами и бил челом ему, дабы не воевал земли его; и проведя его по своей земле, показывая ему пути и броды через Оку, и дал Тохтамышу провожатых многих, а великому князю вести не подал. […] [И едва пришла весть к великому князю Дмитрию, возвещающая татарскую рать, хотя и не хотел Тохтамыш, дабы кто принёс весть на Русь о его приходе, того ради все гости русские пойманы были и пограблены, и удержаны, дабы не было вести на Руси. Но нашлись некие доброхоты на пределах ордынских на то устроены, поборники земли Русской.] Князь великий Дмитрий Иванович, получив весть из Нижнего, что Тохтамыш на них идёт, послал собирать воинов своих и пошёл против него к Коломне. Но видя, как сила его мала, начал мыслить с братом Владимиром Андреевичем и с боярами, говоря: «Неудобно нам из-за малости воинов стать против хана. И если побеждены будем, то погубим всю землю Русскую и не сможем от того милости испросить. Если даже и победим, то с большей силой придя, снова всё погубит». Один тысяцкий великого князя спорил об этом, говоря: «Идём, князь, на броды и станем дожидаться воинства. А к хану пошли дары с покорностью и проси милости: да либо укротим ярость его и умирим, если же этого не примет, то имеем путь возвратиться, и всюду его сдерживая, медлить, и не дать земли опустошить». Но те, не послушавшись, пошли обратно. И был на всех страх великий, многие из воинства бежали. [Князь же Дмитрий, это услышав, уже идёт на него царь Тохтамыш во множестве силы своей, и начал собирать полки из города Москвы, хотел идти против царя, и начал думать с воеводами и с вельможами, старейшими боярами. […] обрелось различие в князьях, и не хотели помогать друг другу на безбожных, не только друг другу, но и брат брату. […] Было же промеж их не согласие, но неимоверство. И то познав, и разумев, и рассмотрев благоверный и великий князь Дмитрий Иванович был в недоумении и размышлении великом, убоялся стать в лице против царя, и не стал против, не поднял руки против царя, и поехал в город свой Переяславль и оттуда мимо Ростова и быстро на Кострому.] И князь великий пошёл сам в Переяславль, а оттуда в Ростов и на Кострому. В Москву же послал, повелел укреплять, а княгине с детьми выйти в Переяславль. Брата своего Владимира Андреевича послал на Волок, повелел там тверского князя и иных на помощь просить и, собравшись, идти против татар, а сойтись им всем у Дмитрова. Тохтамыш же перешёл реку Оку и прежде всего взял город Серпухов, сжёг и пошёл к Москве, воюя и разоряя всюду. А князь Владимир Андреевич, придя на Волок, собрал воинов до 8000 конных и пеших, а в Новгород послал, но те не успели. А князь великий на Костроме собрал до 2000 пеших и конных. В Москве же учинился тогда мятеж великий, одни бежать хотели, а иные принуждали в городе сидеть. И была между ними распря великая, и восстали злые люди друг на друга, сотворили разбой и грабёж великий. Люди же хотели бежать вон из города, они же не пускали их, но убивали их и богатство, имение их взимали. Киприан же, митрополит всея Руси, воспрещал им. Они же не стыдились его, и пренебрегали им и великую княгиню Евдокию обидели. Митрополит же и великая княгиня начали проситься из города, они же не пускали их. Ни даже бояр великих не устрашились, но на всех грозились, и во всех воротах городских с обнажённым оружием стояли, и с ворот городских камни метали, не пуская никого из города. Но через многое время едва великим молением умолены были, выпустили из города Киприана митрополита, и великую княгиню Евдокию, и прочих с ними, но этих ограбили. И был мятеж великий в городе Москве. [И сотворили вече, позвонили в колокола. И восстали недобрые человеки крамольные, хотящих выйти из города не только не пускали, но и грабили, ни самого митрополита не постыдились, ни бояр старейших не устрашившись, ни седин многолетних не устыдившись, но били с города камнями, а на земле с рогатинами и с сулицами стояли, с обнажённым оружием, не пускали вылезти из города. И едва к вечеру умолены, позднее выступивших ограбили.] Потом пришёл к ним в город некий князь литовский, именем Остей, внук Ольгердов. Тот укрепил город и людей и затворился с ними в городе. Тохтамыш же хан пришёл к Москве 23 августа в понедельник, в полобеда. И узрели их из города, и вострубили горожане. Они же пришли на поле городское и стали в поле за два или за три стрелища от города. И после многого времени, приехав к городу, вопросили о великом князе, где есть. Они же отвечали им из города: «Нет его в городе». Татары же вокруг всего города объехали, рассматривая места, и отошли: ибо было около города чисто, так как горожане сами посады свои пожгли и ни единого тына или дерева не оставили, чтобы не могли сделать перемёты к городу. Князь же Остей Литовский, внук Ольгердов, со множеством народа, оставшимся в городе, сколько сошлись со всех сторон в город, укреплялись и готовились против татар на бой. Люди же безумные, упившись, влезали на город, ругали татар, плевали и укоряли их, татары же прямо к ним на город голыми саблями своими махали, как секли, устрашая их издали. И к вечеру полки татарские отступили от города. Горожане же начали веселиться, думая, что устрашились их татары. Наутро же сам хан пришёл со всею силою под город и приступили к городу со всех сторон, не стреляли, но только смотрели на город. Горожане же пустили на них по стреле. Они же начали саблями махать на них, как сечь желая. Горожане же ещё больше пускали на них стрелы и камни, метали из самострелов. Татары же взъярились и начали стрелять на город со всех сторон […] И воздух помрачили стрелами, и многие горожане в городе и на стенах падали мертвые. И одолели татарские стрелы более, чем городские, и был приступ их к городу ярый очень […] а другие из них, сотворив лестницы и прислонив, лезли на стену. Горожане же воду в котлах варили, лили на них и так возбраняли им. Отошли же эти татары, как утомились, и снова свирепейше и лютейше приступали, горожане же против них трудились, стреляя, и камнями шибая, самострелы натягивая, и пороки, и тюфяки; некие же и сами те пушки или самострелы великие пускали на них […] Стоял же хан у города три дня, и на четвёртый день обольстил князя их Остея, внука Ольгерда, лживыми словами и лживым миром так: были у хана в станах по нужде для спасения земли своей князья суздальские, шурья великого князя Дмитрия Ивановича, Василий да Семён, сыновья Дмитрия Константиновича, и призвал их хан, сказал, да усмирят город Москву и приведут в покорение, обещая им дать великое княжение в вечное владение и угрожая, если не сделают, сами и вся земля Русская зло погибнут. Они же в недоумении великом были, боялись князю великому крест преступить и город предать и снова боялись, что хан, из-за Москвы разгневавшись, их самих и всю землю Русскую погубит. И начали просить хана и князей со слезами, да не погубят город тот. Хан же Тохтамыш клялся им своим законом басурманским, что никого ни рукой не коснётся, но только возьмёт то, что ему с честью принесут. Это же сказал лукаво, что не сам убьёт, но уже ранее клятвы повелел всех убить, когда войдут в город. Князья же, не разумея обмана этого, обещали повелённое сотворить. Наутро, уже был четвёртый день, в полобеда по повелению хана приехали татары, известные и старшие князья ордынские и те, кто на уговоре у него, с ними же и два князя суздальские, шурья великого князя Дмитрия. И пришли близ стен городских, с опаской, начали говорить, бывшим на стенах, так: «Хан, вас, своих людей, и свой улус хочет жаловать, поскольку неповинны есть, ибо не на вас гневаясь пришёл, но на князя Дмитрия. Вы же достойны милости, ничто же от вас не требует, только встретите его с честью, с князем вашим с дарами, ибо хочет этот город видеть и в нём быть, а вам даёт всем мир да любовь». А князья Василий да Семён Суздальские с татарами говоря заедино: «Не боятся горожанам никоего зла». [Так же и князья Нижнего Новгорода говорили: «Имейте веру нам, мы ваши князья христианские, вам в том клятву даём». […] Отворили ворота городские, и вышли со своим князем и Остеем, с дарами многими, к царю. И в тот час начали татары рубить их по ряду внезапно. Прежде всех убит был князь их Остей перед городом, потом начали рубить попов и игуменов, хотя те были с крестами […] Безбожники же пошли в город, продолжая рубить людей, а иные по лестницам в город взошли, никто же не сопротивлялся им. И была внутри города и вне сеча велика…] Но князь Остей и воевода великого князя не хотели верить татарам, говоря, лестью взяв, приняв город, погубят всех христиан и всю землю Русскую. Князья же суздальские, веря ли хану и его клятве или надеясь на великое княжение и завидуя силе великого князя Дмитрия, клялись тяжкою клятвою, что никакое зло городу не сотворится. И народ весь, слышав это, начали кричать на князя Остея и воевод, да смирятся с ханом, говоря, что: «Не можем силе его противится». Те же со слезами просили, да претерпят мало, когда князь великий и брат его Владимир Андреевич, собрав силы, придут на помощь, зная, что с ханом не более 30 000 всех воинов его. Но народ не хотел их слушать, понудили князя отворить ворота и выйти с дарами к хану. И так взяв от князей татарских и суздальских клятву, не бояться христианам ничего же от хана и от татар его, отворили ворота городские и вышли с крестами, и с князем, и с дарами, и с лучшими людьми. Татары же князя Остея тайно взяли в полк свой и там убили его, потом вошли в ворота города, заняли все крепости и начали всех граждан без милости сечь. Священнический иноческий чин одних иссекли, а других пленили, и церкви разграбили, и книг множество отовсюду снесённых в осаду пожгли и богатство, а имение и казну княжескую взяли. Взят же был город 26 августа в 8 часов дня. Тогда Тохтамыш хан распустил рать свою, иных к Владимиру и иных к Переяславлю, другие же Юрьев взяли, а иные Звенигород, Можайск, Боровск, Рузу и Дмитров и волости и сёла все пленили. Переяславль же взяв, сожгли, а горожане многие на озеро сбежали в судах и там спаслись от них. И княгиню великую мало тут не настигли, ибо шла от Москвы к Переяславлю, Ростову и на Кострому к великому князю Дмитрию Ивановичу. Князь же великий Дмитрий Иванович тогда с княгинею своею, и с детьми своими, и с некоторыми не со многими боярами своими сохранился на Костроме. А мать князя Владимира Андреевича и княгиня его в Торжке, а Герасим, епископ коломенский, в Великом Новгороде. Киприан, митрополит всея Руси, в Твери прибывал: ибо пришёл из Новгорода перед пришествием Тохтамышевым за два дня и видел несогласие и распрю в городе Москве, и отошёл в Тверь и там спасся. Татары же хотели и к Твери идти, но князь Михаил Александрович Тверской послал киличея своего к Тохтамышу хану именем Гурлена, с честью и с дарами многими. Хан же принял дары с честью и отпустил его к Твери, послав с ним ярлык свой, жалование, к князю Михаилу Александровичу Тверскому. Князь же Владимир Андреевич стоял ополчившись, близ Волока со многою силою, ибо было с ним более 7 000. И некие татары, не ведая об этом, ехали к Волоку. Он же прогнал их от себя. [Он же в Боге укрепился и ударил на них, и так милостью божьей, одних убил, а иных живых поймал, а иные прибежав к царю, поведали ему бывшее.] И те прибежали к Тохтамышу хану устрашены и возвестили о силе русской. Он же слышав, что князь великий на Костроме и брат его Владимир у Волока, с великими воинствами, начал остерегаться, ожидая на себя нашествия великого князя и брата его, и силу свою собрал к себе. И так после малых дней пошёл обратно со многим полоном и бесчисленным богатством, а впереди себя пустил рать к Коломне. Они же, придя, город Коломну взяли. Князь рязанский Олег, очень завидуя великому князю и Тохтамышу тайно помогал и поучал, и когда Тохтамыш дошёл к Москве, не помогал великому князю, вести не слал в Москву, и скрывался, не хотел с ханом идти, устранился в город Брянск, якобы увидеться с сестрой, ибо боялся, что князь великий Дмитрий, победив татар, его самого изгонит. И так, придя, повелел боярам встретить хана с дарами многими и просить, да не идёт через землю Рязанскую, но прямо в землю Владимирскую, как тот и сотворил. Когда же Тохтамыш возвращался, тогда князья суздальские, боясь, что Олег начнёт об измене со князем великим клеветать, и имели многие речи на него и желая отомстить ему беду, нанесённую Тохтамышем, по его навету, начали хану говорить, что Олег имеет сговор с недругами его, с великими князьями московским и литовским. Тогда перейдя реку Оку хан со всеми силами своими, и повоевал Рязанскую землю, и полону много взял с собой, отошёл в поле восвояси […] Князь же Олег Рязанский то увидав, убежал. Царь же Тохтамыш послал в Новгород Нижний к князю Дмитрию Константиновичу шурина своего, именем Шиахмата, вместе с сыном его с князем Семёном, и ярлык, давая ему великое княжение владимирское со всеми городами, а другого сына его князя Василия взял с собой в Орду. И так отошёл хан с бесчисленным богатством и полоном восвояси. Через немного же дней князь великий Дмитрий Иванович и брат его князь Владимир Андреевич с боярами своими, пришли в свою вотчину в город Москву и видев оный пуст и полонён совсем, только множество тел христианских всюду лежали. […] Убит же был тогда Симеон, архимандрит спасский, и другой архимандрит Иаков, Иосиф, игумен кирилловский, и иные же многие игумены, и священники, и иноки, и бояре, и купцы, и простые люди убиты были от татар, иные же от своих убиты были, ибо имения ради друг друга грабили и убивали. Полону же столько выведено было в Орду многое множество, что и счесть невозможно. [И повелели они тела мёртвых хоронить, и давали от 40 мертвецов по полтине, а от 80 по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мёртвых 300 рублей.] […всего дано было полтораста рублей.] [Через немного же дней князь Дмитрий Иванович послал рать свою на князя Олега Рязанского. Олег же с небольшой дружиной едва убежал, а землю до остатка пустую сотворили, хуже ему было чем от татарских ратей.] И повелел князь великий Москву опять устраивать[3]».
Избиение москвичей Тохтамышем. Миниатюра из Лицевого летописного свода, XVI век
Именно этот текст, начиная ещё с Татищева, используют историки. Он лежит в основе тех глав современных учебников истории, в которых говорится об этом периоде. При этом большинство авторов не замечают тех вопросов, которые возникают после прочтения «Повести». Перечислю некоторые из них:
Зачем Дмитрий Константинович Нижегородский послал на встречу Тохтамышу своих сыновей? (Если Тохтамыш шёл с целью «всех христиан изгубить», то следовало не ехать к нему, а бежать от него.)
Если суздальские князья были посланы с тем, чтобы умилостивить Тахтамыша дабы он не напал на Нижний Новгород, то непонятно зачем они стали его догонять? (Ведь к тому времени им уже стало ясно, куда именно он идёт.)
Для чего суздальские князья были нужны самому Тохтамышу? (Не мог же он знать заранее, что князья пригодятся ему для обмана москвичей.)
Кого Дмитрий Иванович, выступив в поход против Тохтамыша, оставил вместо себя руководить Москвою? (Совершенно невероятно чтобы Дмитрий бросил столицу на произвол судьбы, тем более что там осталась его семья.)
Почему Дмитрий Иванович не послушал совета своего тысяцкого? (Участие тысяцкого в событиях 1382 г. явный анахронизм. Дело в том, что Дмитрий Иванович упразднил должность тысяцкого ещё в 1374 г.)
Почему Дмитрий Иванович пошёл назад не в Москву, а «в Переяславль, а оттуда в Ростов и на Кострому»?
Что стало с войском после того как Дмитрий Иванович его покинул?
Почему в «Повести» ничего не говорится о действия московского гарнизона? (Дмитрий Иванович, уходя в поход, не мог не оставить в городе часть войска.)
Почему оборону Москвы возглавил именно Остей, а не какой-либо другой князь или воевода Дмитрия Ивановича?
По своей ли инициативе приехал Остей в Москву или кто-то отправил его туда с соответствующими полномочиями?
Почему Тохтамыш, зная, что Дмитрия Ивановича нет в Москве, начал осаду города? (Согласно «Повести» именно Дмитрий Иванович был главным противником Тохтамыша, однако вместо того чтобы срочно организовать его поиски Тохтамыш тратит время и силы, осаждая Москву.)
Почему Владимир Андреевич, собрав войско, не попытался помешать татарам осадить и взять Москву? И т.д. и т.п.
Оборона Москвы от хана Тохтамыша. Художник А.М.Васнецов
Неудивительно, что для ответов на эти вопросы предпринимались попытки создания альтернативной версии произошедших событий. Рассмотрим одну из таких версий: «Сложился заговор с целью свержения Дмитрия Ивановича. Его возглавил Дмитрий Константинович, князь нижегородский. Кроме того, в заговоре участвовала большая часть служащих Москве […] войск. У Дмитрия Константиновича были весьма веские причины не любить московского князя: вряд ли забылась распря за великокняжеский стол. Были у Дмитрия Константиновича Нижегородского и все предпосылки для успеха. Его дочь – Евдокия, жена Дмитрия Ивановича Московского. Его внук, Василий – наиболее вероятный наследник московского престола.
Таким образом, после «случайной» гибели Дмитрия Ивановича, Дмитрий Константинович Нижегородский вполне мог взять в свои руки власть над Москвой и управлять ею от имени малолетнего Василия, по крайней мере пока тот не подрастёт и не проявит самостоятельность.
[…] Этот заговор оказался на руку и соседям Москвы. Может быть, в нём участвовал Олег Рязанский, и уж наверняка великий князь Литовский Ягайло.
[…] В 1381 году Тохтамыш направил на Русь пышное посольство, которое почему-то не дошло до Москвы и застряло в Нижнем Новгороде. А потом вдруг повернуло обратно. То есть либо миссия посольства была выполнена, либо послы сочли, что выполнить её невозможно.
Скорее всего, нижегородский князь Дмитрий Константинович сумел убедить послов, что хану лучше иметь дело с ним. Или он выступил как посредник между Дмитрием Донским и посольством Тохтамыша.
[…] летом 1382 года Тохтамыш идёт изгоном на Русь. Он старательно скрывает свой поход, но тем не менее и новгородско-суздальский, и рязанский, и московский князья узнают о нём заблаговременно. Значит, этот поход скрывался не от них, а от Ягайло.
[…] Дмитрий Иванович, узнав о том, что Тохтамыш уже выступил, тоже начинает собирать свою армию. И собирает её, и выступает из Москвы навстречу Кейстуту и Тохтамышу, чтобы, объединившись, расправиться с Ягайло и всеми его соратниками в Литве.
[…] Заговором против Дмитрия Ивановича руководят два лидера – литовский князь Ягайло Ольгердович и князь Дмитрий Константинович Нижегородский. Цели этих лидеров совпадают лишь частично.
Дмитрий Константинович видит себя во главе Московского княжества – не великим князем, так регентом при наследнике. Он, видимо, рассчитывает, что убрав стоящего у всех заговорщиков поперёк горла Дмитрия Ивановича, сможет быстро водворить в Москве порядок и уладить отношения с Ордой. Легитимизировав таким образом переворот, Дмитрий Константинович смог бы продолжить начатый Дмитрием Донским совместный поход Москвы, Кейстута и Тохтамыша против Ягайло. Либо, если ему будет выгодно, уклониться от участия в этом походе, сославшись на нестабильность в Москве.
[…] Для Ягайло же смерть или смещение Дмитрия Ивановича – не главная цель. Его более устроил бы не быстрый дворцовый переворот, а длительная смута в Северо-Восточной Руси.
[…] Московские силы были собраны, извещены, против кого они идут, и уже выступили из города в поход. Подвернулся удобный случай расправиться с Дмитрием Ивановичем подальше от надёжных стен кремля.
[…] Цели Дмитрия Константиновича и Ягайло совпали лишь до момента свержения Дмитрия Донского. Поэтому между ними шла постоянная борьба за сторонников. И в этой борьбе удалось победить Ягайле. Это произошло потому, что недовольство Дмитрием Донским выходило за рамки дворцовых интриг. Жёсткая авторитарная политика московского князя вызывала всё более нарастающее сопротивление среди привыкшего жить «по старине» купечества, простых горожан и служилой знати.
…заговорщики выбрали не путь саботажа и тайных убийств, а путь открытого неповиновения. Потому что это был не просто мятеж против конкретного князя – это было выступление против складывающейся в Московском княжестве новой системы власти. Налицо твёрдая убеждённость мятежников в том, что народ Москвы вправе открыто не подчиниться своему князю и выгнать его, как не справившегося со своими обязанностями управляющего.
Мятеж, спровоцированный политическими противниками Дмитрия Ивановича, вырвался из-под контроля, превратившись в восстание. И восставшая Москва выдвинула свою программу: московиты не подданные и не холопы великого князя. Источник власти в Москве – народ, а его выразитель – вече. И народ вправе в любой момент прогнать неугодного князя и пригласить другого.
[…] Как только Дмитрий Константинович понимает, что заговорщики действуют не в его пользу и что он никак не сможет воспользоваться результатами мятежа, он сразу посылает навстречу приближающемуся Тохтамышу своих сыновей. Цель Василия и Семёна Суздальских – перехватить армию Тохтамыша в пути и повернуть её на Москву […] он рассчитывает использовать ордынцев для подавления вышедшего из-под контроля мятежа.
[…] Вероятно, в это время между князем Дмитрием Константиновичем и возглавившими бунт в Москве боярам и купцам происходят некие переговоры. Видимо, нижегородский князь пытается склонить москвичей к подчинению, призывает их отказаться от «старых вольностей», признать его, Дмитрия Константиновича, верховную власть и совместными действиями подавить распоясавшуюся чернь. В ответ на признание его власти, Дмитрий Константинович обещает уладить все вопросы с появившемся «вдруг» у границ Московского княжества Тохтамышем.
Но договорится не получилось. Москва уже сделала свой выбор. В город приезжает князь Остей. Бунт сразу прекращается (не бунтовать же им против военачальника, которого они сами призвали). И начинается подготовка Москвы к обороне от татар.
[…] Из требований хана к москвичам обращает на себя внимание следующее: «выйдите к нему навстречу с честью и с дарами, все вместе со своим князем». Что москвичи и сделали, выйдя с крестным ходом ему навстречу. Это должен был быть акт взаимного признания. Такая встреча царя означала, что Москва считает его своим сюзереном, оказывает ему почести и изъявляет покорность. В это же время царь, принимающий дары от Москвы, вышедшей со своим князем, признаёт законность действий мятежников, изгнавших Дмитрия Ивановича и призвавших княжить Остея. Ведь именно его имеют в виду татарские парламентёры, говоря «со своим князем» — другого князя в тот момент в Москве нет, и Тохтамыш это знает. То есть москвичи согласны признать власть царя и покориться ему, в обмен на то, что Тохтамыш отдаст ярлык на великое княжение Остею.
Да. На таких условиях москвичи вполне могли бы договориться с царём. Но – взаимное недоверие. И эту проблему решает Дмитрий Константинович. Он вступает в переговоры с москвичами, обещая им, что уговорит Тохтамыша отнять великокняжеский ярлык у Донского и отдать его Остею. И Дмитрию Константиновичу верят, как соучастнику в заговоре против Дмитрия Ивановича.
[…] Вот только хан Тохтамыш слова не давал. Сейчас он волен встретить их как подданных, признав тем самым, что изгнание поставленного и признанного Ордой князя и избрание нового – это для Москвы теперь в порядке вещей, либо как бунтовщиков, осмелившихся поднять руку на своих законных господ. Естественно, Тохтамыш выбирает второе[4]».
Версия остроумная, но, с моей точки зрения, слишком сложная. Здесь и заговор против Дмитрия Ивановича, который возглавил его тесть Дмитрий Константинович и в котором участвовал Ягайло, и совместный поход Дмитрия, Кейстута и Тохтамыша против Ягайло, и «вырвавшийся из-под контроля мятеж» и т.д. и т.п.
Более правдоподобной мне кажется версия Ю. Звягина: «…ссориться Тохтамышу с Дмитрием было вроде бы не с чего. В 1380 г. против Мамая они действовали дружно. И потом сразу же начался обмен послами. Дмитрий своих шлёт в Сарай уже осенью 1380 г. Летом 1381-го послы Толбуга и Мокшей возвращаются. В тот же год на Русь едет сарайский посол Ак-ходжа.
И вот тут, если верить летописцам, происходит что-то невероятное. Ак-ходжа «дошедшее до Новагорода Нижнего, и въвратися въспять, а на Москву не дръзнулъ ити, но посла некыхъ отъ своихъ товарыщевъ, не въ мнозе дружине, но ити не смехау болма».
[…] Так чего испугался посол Тохтамыша? Явно не противодействия Дмитрия. Ведь послы того только что уехали из Сарая. Наверняка взаимоотношения между Москвой и Ордой они согласовали, для этого и отправлены были. Надо так понимать; Ак-ходжа должен был Дмитрию ярлык везти.
[…] Дмитрий согласился платить дань. И попытался её собрать. Но народ-то уже отвык. Тем более, вроде только что этих татар били, и вдруг опять раскошеливаться?! И люди (а может быть, и подчинённые Москве князья, и бояре) «возбухли». Именно потому и посол повернул назад, что его до Москвы просто не допустили бы. Попытался отправить небольшой отряд, чтобы тот Дмитрию ярлык довёз (меньше народу – легче пробраться), но и тот не сумел.
Если дело обстояло так, многое объясняется. Посол вернулся ни с чем. В 1381 г. Тохтамышу выступить ещё было трудно, он разборки в Орде заканчивал. Но к лету 1382 г. он собрал силы. И двинулся.
Дмитрий и не стал-то защищаться, потому что в случившемся не был виноват. Ушёл из города, отсиделся. И Тохтамыш, обратим внимание, осаждал Москву, вместо того чтобы преследовать Дмитрия. Что ему, до Костромы не дойти было? Да нет, просто поход был не против Дмитрия, а скорее в помощь ему! Потому и ярлык московский князь получил после этих событий. С какой бы радости ордынский властитель дал его князю, восставшему против него? Тем более, претендентов было много.
[…] понятно восстание в Москве против оставшихся там княгини и митрополита. То есть, по большому-то счёту, именно против князя […] он, очевидно, уже никакой любовью народной не пользовался. Поскольку, повторю, вознамерился подчиниться Орде, а простые люди после Мамаева побоища считали, что наступила свобода.
Вот они эту свободу и пытались отстоять. Но Тохтамыш город взял. Вряд ли хитростью. Скорее восставшие просто не смогли его удержать, поскольку профессиональными воинами всё же не были. И другие города татары пограбили, чтобы в повиновение привести. Не столько даже себе, сколько Дмитрию. Потому его и оставили во главе княжества[5]».
Однако вполне возможно, что на самом деле всё было совсем не так, и эта версия так же мало соответствует действительности, как и другие. Многие, казалось бы, совершенно понятные для большинства людей исторические события вовсе не так однозначны, как все мы привыкли думать. Вот и описание взятия Москвы Тохтамышем при внимательном изучении такого противоречивого источника, как «Повесть о нашествии Тохтамыша», ставит больше вопросов, чем даёт ответов.
Андрей Шестаков
Примечания
1. На сайте: www.krotov.info
2. На сайте: www.vostlit.info
3. Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия. Т. 2. М., 2005. С. 511
4. Быков А.В., Кузьмина О.В. Эпоха Куликовской битвы. М., 2004. С. 220-259
5. Звягин Ю.Ю. Загадки поля Куликова. М., 2010. С. 357-359