Юбилей в опале: исполнилось 140 лет со дня рождения Елены Рерих

12 февраля исполнилось 140 лет со дня рождения Елены Рерих, жены и соратника знаменитого русского художника и общественного деятеля Николая Рериха.

Она родилась 12 февраля 1879 года в семье петербургского архитектора Ивана Ивановича Шапошникова и его жены, Екатерины Васильевны, урожденной Голенищевой-Кутузовой.

Прадед Елены Ивановны по отцовской линии приехал в Россию при Петре I из Риги, где служил бургомистром. При посещении Петром I Прибалтийского края он преподнес императору шитую драгоценными камнями шапку Мономаха. Петр I остался доволен таким приемом и предложил бургомистру переехать в Россию, а по принятии прадедом русского подданства дал ему фамилию – Шапошников. По линии матери Елена приходилась двоюродной правнучкой фельдмаршалу Михаилу Кутузову, а великий композитор Модест Мусоргский приходился ей двоюродным дядей.

В 1899 году она познакомилась с Николаем Константиновичем Рерихом (1874–1947), молодым, но уже признанным художником. Общность устремлений и симпатия переросли в глубокие взаимные чувства, и в ноябре 1901 года молодые люди поженились. В 1902 году у них родился сын Юрий, будущий выдающийся лингвист и ученый-востоковед, а в 1904 – Святослав, избравший ту же стезю, что и отец. Так возникла уникальная семья Рерихов, сыгравшая важную роль в русской и мировой культуре. И муж, и сыновья необычайно высоко ценили роль Елены Ивановны, ей, своей спутнице и вдохновительнице, посвящал Николай Константинович свои книги.

«Сотрудничество Николая Константиновича и Елены Ивановны, – писал о родителях Святослав Рерих, – было редчайшей комбинацией полнозвучного звучания на всех планах. Дополняя друг друга, они как бы сливались в богатейшей гармонии интеллектуального и духовного выражения».

В 1903–1904 годах Рерихи совершили большое путешествие по святым местам древнерусских городов, послужившее началом их широкой общественной деятельности в защиту памятников культуры. Итогом поездки стали новые полотна, статьи Николая Константиновича и фотографии храмов, выполненные Еленой Ивановной. Именно тогда впервые оформилась их мысль о необходимости особого охранения мировых культурных сокровищ, венцом которой стало подписание Международного договора по защите культурного наследия человечества – Пакта Рериха.

Оказавшись отрезанными от России революцией 1917 года, после пребывания в странах Скандинавии и Англии Рерихи приехали в США, где в 1920–1923 годах создали такие культурно-просветительские учреждения, как Мастер-Институт Объединенных Искусств, Международный художественный центр «Corona Mundi», Музей Николая Рериха и др. Под эгидой этих организаций в разных странах возникли и действовали многочисленные общества, объединившие творческих людей и всех, кто стремился к воплощению гуманистических идеалов. «Великий Индийский Путь», который всегда манил Рериха, стал реальностью, когда супруги приехали в Индию.

Вместе с мужем и старшим сыном в 1924–1928 годах Елена Ивановна участвовала в грандиозной экспедиции, организованной мужем по Индии и малоисследованным районам Центральной Азии. Она была единственной женщиной, которая прошла весь труднейший многолетний маршрут, разделив с остальными членами экспедиции все тяготы и смертельные опасности пути. По возвращении из экспедиции Рерихи поселились в долине Кулу в Западных Гималаях.

Здесь они основали Институт Гималайских исследований «Урусвати». В Кулу, Елена Ивановна продолжила работу над главным трудом своей жизни – книгами Живой Этики, одновременно активно работая над проектом по защите культурного наследия человечества. Эта идея Рериха, предложенная им еще до Первой мировой войны, в Америке получила новое развитие и легла в основу проекта Пакта об охране культурных ценностей и исторических памятников во время вооруженных конфликтов. В итоге Пакт Рериха был подписан 15 апреля 1935 года главами двадцати одной страны, включая США.

Во время Великой Отечественной войны Рерихи делали все возможное для поддержки своего народа. Юрий и Святослав Рерихи направили советскому послу в Великобритании свои заявления о зачислении их добровольцами в Красную Армию. Николай Константинович Рерих выступал с патриотическими статьями в печати, перечислял средства в пользу Красного Креста СССР, вместе с младшим сыном проводил выставки-продажи их картин в пользу Красной Армии.

После войны Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи решили осуществить свою давнюю мечту – вернуться на Родину, но так и не смогли этого сделать. 13 декабря 1947 года Елена Ивановна потеряла горячо любимого мужа. Последние годы своей жизни она вместе с сыном Юрием Николаевичем провела в городке Калимпонге в восточных Гималаях, где продолжала работать над своими рукописями, вела регулярную переписку с сотрудниками, принимала активное участие в работе Комитета Пакта Рериха и Знамени Мира в Нью-Йорке.

Елена Рерих – автор книг о Будде, Преподобном Сергии Радонежском, переводчик философских трудов Елены Блаватской, автор огромного количества писем, полное собрание которых опубликовано Международным Центром Рерихов в 1999–2009 годах.

Мечта Елены Ивановны Рерих вернуться на Родину и передать плоды многолетних трудов своей семьи России, для которой они создавались, осуществилась уже после ее смерти. В 1989 году по инициативе ее младшего сына Святослава Николаевича Рериха и при содействии руководства СССР в московской усадьбе Лопухиных был основан общественный Центр-Музей имени Н.К.Рериха. Первая экспозиция музея была открыта 12 февраля 1993 года, в день рождения Елены Ивановны.

Однако в 2017 году общественный Музей имени Н.К.Рериха ликвидирован Министерством культуры. Заявленное создание государственного музея Рерихов в зданиях усадьбы Лопухиных не состоялось. По заявлениям Министерства культуры в апреле текущего года усадьба будет закрыта на несколько лет для проведения реконструкции и создание музея Рерихов там не планируется.

***

Между тем, ситуация с экспонатами, принадлежащими Музею Рериха остается крайне сложной, о чем написал вице-президент Международного Центра Рерихов Александр Стеценко в статье, которую и публикуют «Новые Известия»:

«Принятие в 1992 году «Основ законодательства Российской Федерации о культуре», утвержденных Верховным Советом Российской Федерации 9 октября 1992 года, и в 1993 году Федерального закона № 54 «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» вселяло уверенность, что в России начнет формироваться негосударственное музейное пространство, которое для сохранения культурного наследия нашей страны является чрезвычайно важным.

Следует напомнить, что ведущие государственные музеи страны обязаны своим существованием собирательской деятельности коллекционеров и меценатов; приобретенные ими культурные ценности сосредотачивались в негосударственных галереях и музеях еще в царской России. Если бы этого собирательства не было или правительство дореволюционной России ему препятствовало, то мы бы сегодня не имели ни Третьяковской галереи, ни Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, ни других знаменитых музеев. Поэтому частная и общественная инициатива в этом вопросе является важным условием для сохранения культурного наследия страны.

В 1990-е годы общество надеялось, что власть выполнит заявленные обязательства о развитии негосударственной (общественной) формы культуры, но этого не случилось. Напротив, она делала все, чтобы уничтожить появившиеся ростки общественной активности в сфере культуры. Утвержденные в 2014 году Указом Президента РФ «Основы государственной культурной политики», пусть и с опозданием на 22 года (в 1992 году были приняты «Основ законодательства Российской Федерации о культуре»), еще вселяли некоторую уверенность, что правительство начнет поддерживать инициативу общественности, направленную на сохранение культурного достояния России. Но нынешняя команда министра культуры В.Р. Мединского так «укатала» все законодательные инициативы в этом вопросе, что мы уже потеряли всякую надежду на возрождение частной и общественной инициативы. Поэтому мы вправе говорить о полной несостоятельности законодательства, направленного на развитие в России общественной формы культуры.

Наглядным и показательным примером этому служат многочисленные факты, свидетельствующие о том, как Минкульт при поддержке силовых структур, надзорных и судебных органов более трех лет «кошмарил» самую крупную международную общественную организацию «Международный Центр Рерихов» (МЦР). Кульминацией его разрушительной активности стало то, что общественный Музей имени Н.К. Рериха МЦР, основанный в 1989 году выдающимся представителем русской культуры Святославом Николаевичем Рерихом, созданный МЦР и усилиями общественности, в апреле 2017 года был захвачен, варварски разрушен, а все музейные ценности, принадлежащие общественной организации (по самым приблизительным оценкам их стоимость может составлять несколько миллиардов долларов, а то и больше), – незаконно присвоены Минкультом без всякого решения суда. О том, какой общественный музей потеряла Россия, вы можете узнать, перейдя по ссылке.

Когда злоупотребления чиновников в экономическом секторе при Мединском переходят в пространство культуры и при этом защищаются властью, это может свидетельствовать лишь об одном – о полной несостоятельности всей культурной политики государства.

Чтобы уйти от справедливого наказания за разрушение общественного Музея МЦР и устранения возможности возвращения ему захваченного наследия, руководство Минкульта стремится уничтожить МЦР. Учитывая то, что нас не удалось ликвидировать, опять же по инициативе Минкульта, как экстремистскую организацию, был запущен механизм введения МЦР в состояние принудительного банкротства. С этой целью в 2016 году с подачи Минкульта была проведена внеплановая проверка, которая «выявила» использование в музейной деятельности МЦР подаренных нашей организации картин, за что был начислен налог со штрафными санкциями на общую сумму около 60 миллионов рублей.

Интересны позиции сторон в этом вопросе. Позиция Министерства культуры (заметим, что не налоговой инспекции), высказанная в декабре 2015 года советником министра К.Е. Рыбаком и перекочевавшая в декабре 2016 года в решение ИФНС № 4, а затем и в определение судьи Верховного Суда, заключается в следующем: если общественная организация не поставила принадлежащие ей культурные ценности на учет в негосударственную часть Музейного фонда, они должны быть учтены в ее бухгалтерском учете как основные средства и с них нужно платить налог. Основанием для такого заключения является, по мнению г-на Рыбака, то положение Закона, при котором музейный предмет считается таковым, только когда он зарегистрирован в Музейном фонде РФ, и только в этом случае он не подлежит бухгалтерскому учету как основные средства. Примитивность такой логики заключается еще и в том, что музейные предметы, по мнению г-на Рыбака, могут храниться только в музеях, а коль скоро общественная организация МЦР не является музеем в смысле, определяемом законом, то находящиеся в ней и не поставленные на учет в негосударственную часть Музейного фонда ценности музейными предметами не являются.

Позиция МЦР заключается в следующем: картины Рерихов в соответствии с законодательством рассматриваются как безусловные культурные ценности и в связи с этим являются музейными предметами, как это трактуется в законе: «Музейный предмет – культурная ценность, качество либо особые признаки которой делают необходимым для общества ее сохранение, изучение и публичное представление».

В данном Законе вы нигде не найдете положения о том, что музейный предмет является таковым только в случае его включения в Музейный фонд РФ. А принимая во внимание другое положение Федерального закона № 54 о том, что отражение музейных предметов и музейных коллекций на балансе не допускается, МЦР не указывал их на своем балансе как основные средства и не платил налог, но учитывал эти картины в соответствии с едиными правилами учета музейных предметов. В отношении того, является ли МЦР музеем или нет, сообщаю, что МЦР действительно не является музеем в смысле юридического лица, зарегистрированного как музей. Но это вовсе не значит, что он не имеет права хранить у себя наследие Рерихов, которое ему было передано С.Н. Рерихом и другими собственниками, а также вести музейную деятельность: сохранять, изучать и публично представлять это наследие. Это утверждает не автор данной статьи, г-н Рыбак и г-жа Завьялова. Это утверждает Федеральный закон № 54, который заинтересованные лица так превратно пытаются трактовать: «Музейные предметы и музейные коллекции, не включенные в состав Музейного фонда Российской Федерации, подлежат учету, хранению и использованию в порядке, установленном едиными правилами. Положения настоящей статьи распространяются на музеи и иные организации, в собственности, во владении или в пользовании которых находятся музейные предметы и музейные коллекции».

Не согласившись с решением налогового органа, МЦР обратился с иском в Арбитражный суд города Москвы с просьбой признать данное решение незаконным. Первая инстанция суда нам отказала. Апелляционная инстанция Арбитражного суда удовлетворила апелляционную жалобу МЦР и признала решение налоговой инспекции в большей его части незаконным, но кассационная инстанция по жалобе налоговой вновь признала его законным. МЦР подал жалобу в Верховный Суд. Судья Верховного Суда Т.В. Завьялова более полутора месяцев изучала это дело. Понятно волнение Министерства культуры: если следовать букве и сути закона, надо признавать решение налоговой инспекции незаконным. Но тогда разрушается вся цепочка действий по ликвидации организации, выстроенная с таким трудом в течение нескольких лет. И вот судья Верховного Суда 16 января принимает решение, которое полностью устраивает Минкульт: она отказывает МЦР в передаче его жалобы для рассмотрения Верховным Судом. Так ради сохранения репутации Минкульта и налогового органа под прикрытием защиты интересов государства Верховный Суд запросто расправился с общественной организацией, которая на протяжении более 27 лет на самом высоком уровне вела работу по собиранию, популяризации и сохранению для будущих поколений наследия Рерихов.

Я не буду анализировать данное решение, пусть этим занимаются специалисты. Могу только сказать, что я был бы очень благодарен судье, если бы она подкрепила свои выводы конкретными ссылками на положения Федерального закона № 54 «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации», что она, к сожалению, так и не сделала в своем определении.

Представляю, как радовался г-н Рыбак, так как это решение не только может приблизить конец МЦР, но и может позволить избежать наказания за незаконное разрушение его общественного Музея и захвата не принадлежащих государству музейных ценностей, а также предоставит Минкульту возможность «пустить под нож» остальные негосударственные организации и присвоить принадлежащие им культурные ценности. Данное определение судьи Верховного Суда г-жи Завьяловой к тому же позволяет Минкульту внести изменения в законодательство и окончательно похоронить любую инициативу общественности к собирательству и сохранению культурных ценностей в России.

Именно об этом свидетельствует брифинг, прошедший в Министерстве культуры 23 января 2019 года и посвященный вопросам учета музейных ценностей, поводом для которого явилась «недавняя позиция Верховного Суда».

Советник министра К.Е. Рыбак, по своему обыкновению, снова обрушил на МЦР поток лжи. Но сейчас опровергать эту ложь нет особой необходимости, поскольку мы неоднократно уже это делали, да и вопросы, затронутые в настоящей статье, касаются не только МЦР, но и всех негосударственных музеев, частных галерей и других общественных организаций, где выставлены музейные предметы, не включенные в состав негосударственной части Музейного фонда. Не ошибусь, если предположу, что ни один негосударственный музей или частная галерея не поставили свои коллекции на учет в Музейный фонд, так как Закон этого пока еще в обязательном порядке не требует. Это право собственника культурной ценности, ставить ли ее на учет в Музейный фонд или нет, а не его прямая обязанность. Но от этого культурные ценности, находящиеся в негосударственных музеях и иных организациях и им принадлежащие, не утрачивают свойства «музейных предметов», как это трактуется в статье 3 Федерального закона № 54 и в остальных его положениях.

Но теперь, после определения судьи Верховного Суда Т.В. Завьяловой от 16 января 2019 года, у советника министра К.Е. Рыбака появляются основания утверждать следующее: «Судом было указано два направления движения: либо организация учитывает имущество как именно имущество, как положено в бухгалтерском учете, в соответствии с установленными правилами, либо подает заявление о включении этого имущества в состав Музейного фонда. Но обратите внимание на важную деталь – всегда первоначально должна следовать необходимость учета поступаемого имущества в бухгалтерском учете. То есть, если организация получает произведение искусства, она должна его учесть в бухгалтерском учете, потом подать заявление в Министерство культуры в установленном порядке, и, если будет установлено, что действительно предмет обладает признаками музейного предмета и будет он включен в состав Музейного Фонда, дальше делают соответствующие бухгалтерские проработки по изменению его статуса в бухгалтерском учете».

После такого утверждения можно предположить, что дальнейшие события будут развиваться по следующему сценарию:

1. Все культурные ценности (музейные предметы), принадлежащие негосударственным организациям, Министерство культуры будет требовать поставить на бухгалтерский учет как основные средства, с которых должен быть уплачен налог. Учитывая срок давности, налоговые органы по требованию министерства могут проверить любую такую организацию и привлечь ее к ответственности за нарушение налогового законодательства в период с 2016 по 2018 год включительно, так как, по мнению министерства, данные требования уже содержатся в первой редакции Федерального закона № 54 1993 года (?!) Для значительного большинства таких организаций возмещение в бюджет «упущенной выгоды» государства по неуплате налогов со штрафными санкциями будет непосильной ношей, что неминуемо приведет их к банкротству с последующим захватом всего имущества.

2. Ради спасения репутации теперь уже Верховного Суда Минкульт будет просто обязан инициировать внесение соответствующих изменений в законодательство о музеях России в том направлении, о котором так цинично рассуждал г-н Рыбак на брифинге.

По сути, пока еще существующие негосударственные музеи и организации, в собственности которых находятся культурные ценности, отдаются на заклание.

3. И наконец, решением судьи Верховного Суда г-жи Завьяловой заинтересованные чиновники получают узаконенный инструмент ликвидации любой негосударственной организации с последующим присвоением принадлежащих этой организации культурных ценностей.

После зловещей истории, произошедшей по вине Минкульта с МЦР и его прекрасным общественным Музеем имени Н.К. Рериха, и с учетом тех «радужных перспектив», которые открываются перед нашей культурой после заявления г-на Рыбака на брифинге, и ломанного гроша не стоят утверждения заместителя министра г-жи Маниловой о том, что «Министерство культуры, я хочу, чтоб вы об этом знали, сейчас активно работает и создает новые условия, законодательно-правовые, нормативные, для того, чтобы в России появлялось все больше и больше негосударственных частных музеев».

Вместо того чтобы «кошмарить» негосударственные организации, лучше бы Минкульту обратить больше внимания на подотчетные ему государственные музеи и навести там порядок в учете и хранении музейных предметов. Гляди и не терялись бы в запасниках ценнейшие произведения искусства, как это было выявлено в Государственном Эрмитаже после проверки Счетной Палаты РФ или недавно произошло в Историческом музее в Москве, где 4 декабря 2018 года была обнаружена пропажа иконы XVI века, а заявили о пропаже и возбудили уголовное дело только 24 января 2019 года. И не похищали бы картины во время выставки среди белого дня, что случилось в Третьяковской галерее совсем недавно. Следует также отметить, что, по данным самого Министерства культуры, по состоянию на 2016 год только 13,3 % музейных предметов государственных музеев были включены в Музейный фонд РФ. С таким отношением министерства к учету и сохранности государственного Музейного фонда можно предположить, что там скоро вообще ничего не останется. Видимо, Счетной Палате Российской Федерации снова предстоит большая работа.