Известный российский поэт Чаплыгин Владимир Федорович любезно предоставил нам возможность опубликовать на нашем сайте свою поэму, посвященную Великому народному вождю и Герою-КАЗАКУ Разину Степану Тимофеевичу.

 

В ДВУХ ШАГАХ ОТ ПРАВДЫ.

 

Не поймать мне в клетку свет,
Не утешить вьюгу,
Не уйти за сотни лет
Для спасенья друга.

Где ты, время, отзовись,
Звать не перестану,
Задыхаюсь от любви
К Разину Степану.

Мхом поросшие года
Давят мне на память,
Не спасти мне никогда
Разина Степана.

Не могу на воле петь,
Птица я, подранок,
Никогда мне не успеть
Развязать Степана.

И татарскою стрелой
Не пронзить кольчугу,
Мне хотя б найти покой
Рядом с телом друга.

Положила кости рать,
Сквозь глазницы – травы…
Как жестоко умирать
В двух шагах от правды.

В Кагальницком городке,
В доме атамана,
Там враги накоротке
С Разиным Степаном.

Эх, пир горой,
Страшен нам покой,
По войне тоскуем,
Выпьем мировую.

Стенькин крёстный и хитрец,
Сам Корнила Ходнев
Угощает всех, подлец:
«Меду не угодно ль?»

Эх, пир горой,
Не ходить домой
Рысаками резвыми,
С головами трезвыми…

«Давай дружбу сохраним,
Казак нынче ярый,
Силы мы объединим
И конец боярам».

Но пир горой,
Угонись за мной,
Реченьки медовые,
Вяжут, вяжут голову.

Дармовщина, всяк готов,
Ходнев сам Корнилка
Угощает казаков
Чумовой горилкой.

Эх, пир горой,
Угонись за мной,
Я две чарки, ты одну
За родную сторону.

Кружит голову туман,
Голову Степана…
Эй, опомнись атаман,
Соглашаться рано.

Но пир горой,
Угонись за мной,
Идет чарочка по кругу:
«Моему налейте другу…»

Да проснись ты, атаман,
И кричу я в страхе:
«Сложишь голову, Степан,
На московской плахе!»

Но пир горой,
Угонись за мной.
Реченьки медовые
Вяжут, вяжут голову.

Разговор на опосля,
С пьяных то, что толку,
Тут ударил по гуслям
Брат Степана – Фролка.

Эх, мыслимо ли
В пляс без стопочки,
Эх, гусли мои,
Дайте копоти.

Тут шапку об пол,
Кренделями ноги,
Убирай скорей стол,
Уноси с дороги.

Не стесняйся, мил друг,
На дворе так зябко,
Выходи на круг,
Да и дуй в присядку.

Эх, пыль, как туман,
Выбивают дроби,
Насторожен Степан,
Смотрит исподлобья…

Разудалый пляс
Прячет шорохи,
Но который час
Пахнет порохом.

От дверей, где таз
С рукомойником,
Там который час
Прёт покойником.

Резанула боль,
Враги ряжены,
Атаман пистоль,
Не заряженный.

Значит быть пальбе,
С крупной давочкой…
И Степан в борьбе
Лег с удавочкой.

Навалилась рать,
Кто сильней – тот прав. Да,
Как жестоко умирать
В двух шагах от правды.

Как из свежей раны
Солнце встало рано,
Солнце встало рано
Поглядеть Степана.

Над тоскливой степью
Звенят глухо цепи,
Звенят глухо цепи
Над тоскливой степью.

Травы – сердца трепет,
Чуть колышут степи,
Чуть колышут степи
Травы – сердца трепет.

Поднялся высоко
Над степями сокол,
Да гонцы насилья
Обломали крылья.

Вместо вольной воли
Лишь телега в поле,
Лишь телега в поле,
Да лихая доля.

Ты, лихая доля,
Красная рубаха,
Умирала воля,
Голова на плахе.

Что же, друг, с тобою,
Видно жизнь отбегал…
Я иду с тоскою
Следом за телегой…

Как земля огромен
Разум помутненный,
Разум помутненный –
Вот жена Алена:

«Степушка ты Степушка,
Степушка, Степан,
Голубая жизнь моя,
Голубой обман.

От столетнего вина
Наша жизнь пригублена,
Так зачем тогда она
Рано так погублена.

Без тебя, как без воды,
Хочу быть я около,
О, пустите, ироды,
Хоть прижаться к соколу…»

Что же делать Разину
С возмущенным разумом,
С возмущенным разумом
Что же делать Разину…

Вот святые поминки:
Полегли все воины,
Полегли все воины,
Рядом похоронены.

Тук, тук, тук,
Топориный стук:
Не ходи, метелица
В яму, в ней шевелятся

Казаки, все в ряд они
Без голов упрятаны…
Что же делать Разину
С возмущенным разумом,

С возмущенным разумом
Что же делать Разину…
Где ты – русский вольный дух:
По домам гулял «петух»,

Мазал красной краскою
Терема боярские.
И бояре драпали,
Перед смертью плакали,

Их головки падали
На съеденье падали.
Эх, веселые дела,
Удаль в бой народ вела…

Оставалось то чуть-чуть
Правду полностью вдохнуть…
Только пала в поле рать,
Сквозь глазницы – травы…

Как жестоко умирать
В двух шагах от правды.

А в Москве стучат
Маслобоенки,
А в Москве шалят
Всё разбойники.

А в Москве собак
Может тысячи,
А в Москве кабак,
Там ищи-свищи.

А попы в крестах
Сладко так поют,
А дьячки в кустах
Девок щупают.

Повезли казнить
Бабу голую,
Закопали зреть
Да по голову…

Славна та Москва
Всё боярами,
Всё боярами,
Да пожарами.

А еще в Москве
Место злобное,
Место злобное,
Место лобное.

Хоть моли, хоть плачь,
За навет, молву,
Сам Самсон – палач
Рубит голову.

А еще там царь,
Православный государь!
Восседает царь в Кремле,
Он за Бога на земле…

Одного секут железом,
А другой – с державным жезлом.
Одному – топор и плаха,
Другой – в шапке Мономаха.

Совещается царь с небом,
Отслужить решил молебен
В честь поимки атамана,
Вора – Разина Степана.

Под елейный «аллилуйя»
Лик Георгия целует
И … отпрыгивает в страхе:
На него в простой рубахе

Гневно смотрит атаман,
Взбунтовавшихся крестьян
Знамя, вера и опора…

Заметался царь под взором,
Поспешил он из собора
Подписать под приговором
Смерть разбойнику, смутьяну,
Вору – Разину Степану…

Как у стен Кремля,
Бородами шевеля
Сытые, усатые
В рог трубят глашатаи,
Объявляя праздником
День последний Разина.
Будет, будет казнена
Правда Разина.
Права молва
Кабацкая:
Слетит голова
Казацкая…

А на площади
Животы щади,
В животах пироги,
На спине батоги.
Батоги кремлевские,
Пироги московские…
Охи, ахи, охи, ахи,
Прижимают народ к плахе.
И, задавленный телами,
Я смотрю из-за плеча,
Как пылает солнца пламень
На секире палача.

Стон, стон, стон,
Колокольный звон,
Смотрят, как скаженные,
Купола Блаженного,
Они знают, что потом,
А народ все шепотом,
И кажется кровавая
Змея шипит стоглавая…
Но будто плетью по спине,
Сжались люди в тишине,
Будто разом, будто сразу
Захлестнули в петлю разум.
Крикнул кто, довольно мол,
И толпа безвольная.
Средь леса пик
Степана лик,
Степана лик,
Да поздний вскрик,
Да скрип колес,
Да капли слез
Смахнул малец украдкой
За толстой бабой-кадкой…

И опять у Кремля
Бородами шевеля,
Воздух там расшатывая,
Все орут глашатаи
Про безобразия
Степана Разина.
Потом ему
Спел анафему
Из духовной касты
Поп мордастый.
Посмотрел Степан на площадь,
На собравшийся базар,
По нему глаза полощут,
К смерти жадные глаза.
Только в небе ясный сокол
Помахал ему крылом,
Пролетел над ним высоко
И растаял в небе том…

И рванулась к нему правда,
Всю любовь к нему храня,
Голова легла кровава
А глаза глядят в меня…

Гул, гул, гул,
Пошли в загул
Колокола…
Воздух там дурманящий,
Вокруг кола,
Где голова
Нашла свое пристанище.
Глядят глаза незрячие,
Как будто и не били их;
Задохнулся в плаче я,
В собственном бессилии…

Пала, пала в поле рать,
Сквозь глазницы – травы.
Как жестоко умирать
В двух шагах от правды…